Каждый вечер, звёзды зажигает Бог;
И горит, мерцая, дивно небосвод.
Чудо ночи манит в мир, где нет тревог,
Где душа склонится у Христовых ног.
Я пребуду вечно, там, в Его любви;
И, с Ним, в бесконечность унесутся дни.
Дух мой позабудет суеты закон.
Был Святою Кровью смыт мой грех Христом.
Вечером, в молитве, преклоняюсь вновь,
Чтобы продлевалась Божья, к нам, Любовь,
Чтобы утром, снова, в небеса воспеть
О Любви Христовой, победившей смерть.
Я желаю вечно Ему славу петь.
Грех мой, на Голгофе, смог Христос стереть.
Для Него, я сердце настежь распахну.
Верю, крылья веры в небо вознесут.
Пробуждаясь утром, в небо посмотрю
И, с молитвой, встречу раннюю зарю.
Бог достоин славы, из души хвалы.
Он её избавил от греха и мглы.
К небу, устремляю я, с надеждой, взор.
Продолжать желаю с Богом разговор.
Пусть беседа льётся, вьётся в небо нить.
Там, навеки с Богом, я мечтаю быть.
Вячеслав Переверзев,
USA
Родился в Украине, на Донбассе, г. Горловка. Другой сайт: http://stihi.ru/avtor/slavyan68
Прочитано 2896 раз. Голосов 0. Средняя оценка: 0
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Публицистика : Феноменология смеха - 2 - Михаил Пушкарский Надеюсь, что удалось достичь четкости формулировок, психологической ясности и содержательности.
В комментарии хотелось бы поделиться мыслью, которая пришла автору вдогонку, как бонус за энтузиазм.
\\\"Относительно «интеллектуального» юмора, чудачество может быть смешным лишь через инстинкт и эмоцию игрового поведения.
Но… поскольку в человеческом обществе игровое поведение – это признак цивилизации и культуры, это нормальный и необходимый жизненный (психический) тонус человека, то здесь очень важно отметить, что «игра» (эмоция игрового поведения) всегда обуславливает юмористическое восприятие, каким бы интеллектуальным и тонким оно не было. Разве что, чувство (и сам инстинкт игрового поведения) здесь находится под управлением разума, но при любой возможности явить шутку, игровое поведение растормаживается и наполняет чувство настолько, насколько юмористическая ситуация это позволяет. И это одна из главных причин, без которой объяснение юмористического феномена будет по праву оставлять ощущение неполноты.
Более того, можно добавить, что присущее «вольное чудачество» примитивного игрового поведения здесь «интеллектуализируется» в гротескную импровизацию, но также, в адекватном отношении «игры» и «разума». Например, герой одного фильма возвратился с войны и встретился с товарищем. Они, радуясь друг другу, беседуют и шутят.
– Джек! - спрашивает товарищ – ты где потерял ногу?
- Да вот – тот отвечает – утром проснулся, а её уже нет.
В данном диалоге нет умного, тонкого или искрометного юмора. Но он здесь и не обязателен. Здесь атмосфера радости встречи, где главным является духовное переживание и побочно ненавязчивое игровое поведение. А также, нежелание отвечать на данный вопрос культурно парирует его в юморе. И то, что может восприниматься нелепо и абсурдно при серьёзном отношении, будет адекватно (и даже интересно) при игровом (гротеск - это интеллектуальное чудачество)\\\".
